«Украденное детство»: как попасть в детский дом и не сломаться

Со всеми героями проекта я познакомилась в творческом центре благотворительной организации «Пристань».

Они давно уже выросли, получили хорошее образование, устроились на работу, кто-то уже стал хорошей матерью, кто-то еще мечтает вырастить сына. Они не утратили веру в себя и не опустили руки. Они смогли простить тех, кто причинил им сильную боль, и снова поверить людям. А несколько героев проекта стали помогать таким же детям, какими были когда-то они, — детям, от которых отказались самые близкие и родные люди.

Ребята в детских домах с виду — обычные дети. Они хорошо одеты, накормлены, у всех современные гаджеты, но огромная тоска в глазах. Они живут с невыносимой болью, которую никто не может облегчить. Родителей нет рядом. Полное гособеспечение, обособленная жизнь в закрытом учреждении, отсутствие примера жизни в семье. Они выпускаются абсолютно не готовыми ко взрослой жизни.

По неофициальной статистике, только 10% выпускников детских домов адаптируются к самостоятельной жизни. Остальные 90% становятся жертвами зависимостей, не работают, не учатся, бедствуют, часто отказываются от собственных детей.

Ольга Матвеева, автор проекта.

Диана

Папа на сутках. Мама пьяная, выгоняла меня в подъезд и уходила. Зима. Я сижу в шортиках и маечке. Плачу. Соседи подходили, жалели меня, кто-то вещи приносил, иногда даже ночевать брали. А мне стыдно, что теперь из-за меня о родителях плохо говорить будут. Помню, жутко есть хотелось, я даже ела кошачий корм.
Но самое страшное, когда у мамы белая горячка была. Я плакала, а она била меня, зажимала губы, чтобы я не орала. Я боялась, что она с собой что-нибудь сделает. Однажды она до крови расковыряла ухо, ей казалось, что там тараканы.

Папа тоже пил. У меня истерика начиналась, когда видела их пьяными. Я даже решила покончить жизнь самоубийством. Только бабушка с дедушкой меня очень любили. С ними поговорить можно было. Дедушка, когда я совсем маленькая была, мне за смесью ходил в соседний поселок. Только жили они далеко. Очень жалко, что дедушка повесился. Бабушка одна осталась. Мне очень его не хватает.

Сейчас я выросла. Мне легче. Я рада, что жива осталась. У меня есть друзья, любимая работа. Живу отдельно. Родителей я простила. Помогаю им деньгами иногда. Осадок только небольшой остался. Как маму увижу, сразу эпизоды из детства вспоминаются.

Саша

Самый страшный поворот в моей жизни произошел, когда мама встретила отчима. Он пил. Почти каждую ночь побои, не раз сломанные пальцы, ребра, кости. Одна попытка изнасилования. Он всегда бил только туда, где не заметят. Чаще всего он просто бил меня головой о туалет, потом заставлял мыть от крови. Мама не верила мне. Она говорила, что я вру, потому что не люблю папу. А потом и мама начала пить. Отчим бил маму. Я защищала её изо всех сил. Один раз он хотел её зарезать, но попал мне в плечо. В травму решили не идти, ведь он нас любит и просто был пьян. Потом он убил мою собаку. Он просто вывел её гулять и бросил под поезд.

В приют я пришла сама. Ещё через два года маму лишили родительских прав, и меня отправили в детский дом. И могу сказать так, в детском доме на самом деле хорошо, много плюсов, хотя и минусов достаточно. Но тут лучше, чем в пропахшей алкоголем квартире с пьяной мамой.

Сейчас я учусь в педагогическом колледже на четвертом курсе. Я очень люблю детей. Простить маму я так и не смогла. Но раз в месяц на свою стипендию покупаю ей продукты.

Женя

В три года я попал в детский дом. Мать сильно пила. С детства я очень много болел, меня возили по разным больницам. Я сменил несколько детских домов. С рождения у меня проблемы с ногами. Ребята обзывали, дразнили, видя, как я хожу. Я обижался. Драться не умел, но когда сильно издевались, царапался. Со временем научился не обижаться, прощать. Вообще, я маленький был спокойный и добрый. Мне и сейчас говорят, что чрезмерная доброта это плохо.
Пока жил в детском доме, все время думал про маму, надеялся, что она уже поменялась, перестала пить. Я пел песенку про мамонтенка и ждал встречи. Первая встреча произошла, когда мне было 15. Я пришел к ней. Она сказала: «Женя, это ты? Привет». И все. Я понял, что ничего не изменилось.

Меня усыновила женщина, которая стала мне приемной мамой. Она была верующая, приучила ходить в храм, занимался хозяйством и огородом. После школы выучился на сапожника и открыл дома свою небольшую мастерскую.

Николай

В детском доме было много ребят, к которым приезжали родители и забирали на выходные. А ко мне — никогда. Оставался один на один в пустой комнате и думал — зачем я для этого мира нужен? У меня было желание выругаться на мать — зачем родила и кинула? Иногда хотелось послать всех матом. Я видел, что ребят просто так отправляли в психушку за то, что они ругались или дрались. Меня вызывали «на ковер» к директору. Я стоял, опустив голову и молчал. Я боялся, что и меня отправят. Ребята возвращались из психушки и становились еще хуже. Их отправляли снова — на месяц, полгода, год.

Когда мне было 16, у меня появился брат. Оказалось, что он не знал о моем существовании. А после смерти матери нашли письма, где говорилось обо мне. В душе я не простил мать, потому что меня лишили самого главного в детстве. Но я благодарен ей, что она дала мне жизнь.

После выпуска было очень трудно. Ты вышел, и все — дверь открылась и закрылась. У меня были деньги, но ни малейшего понятия, как их тратить. Не понимал даже, как оплатить квартплату, как приготовить еду. Через боль учился доверять людям.

Сейчас я председатель регионального отделения ВОО «Содружество выпускников детских домов «Дети всей страны». Я помогаю ребятам, которые выпускаются из детских домов.

Нина

Я до сих пор не знаю причины, почему мама не приехала за мной. Я была маленькая, глупая — утыкалась в подушку и плакала. У нас детский дом неотремонтированный был, бегали крысы, мыши. Мы, мелкие, загоняли их в помещение, где не было дырок, и носились, пока их не прибьем. Потом собирали этих мышей в детское ведерочко и закапывали под яблоню. Жизнь в детском доме была несладкая. Нас оскорбляли, говорили, что все вы пойдете по стопам родителей, начнете бухать.

Однажды я готовилась к чемпионату России для детей с отставанием в умственном развитии, нужно было пройти тест на интеллект. И мне сказали: «Сделай вид, что ты тупая». Тест длился 4 часа. Я его прошла. Выходит психолог и говорит: «На каком основании у ребенка умственная отсталость? У нее IQ 96».

Я смирилась с коррекционной школой. Я верила в Бога, молилась ему как умела и решила, что, вопреки всем прогнозам, дойду до поставленной цели. У меня была мечта. Я хотела поступить в педагогический колледж. Уже после выпуска прошла все обследования, захожу к психиатру и говорю: «Я не нуждаюсь в инвалидности». Он полистал мою карту, посмотрел тесты и сказал: «Оснований для инвалидности нет». Для меня это было чудо.

Сейчас я учусь уже на втором курсе педагогического колледжа имени Некрасова. Недавно узнала, что у меня есть бабушка и старшая сестра, хотя всю жизнь мне твердили, что у меня никого нет. Найти их пока не удалось.

Олеся

Каждый день в детском доме ты живешь под угрозой со стороны сверстников, воспитателей, старшеклассников. Ты либо устанавливаешь свою власть, либо ты — изгой. Дети бывают очень жестокими. И каким бы хорошим ни был детский дом, ты не можешь чувствовать себя там в безопасности.

Для меня самым спокойным временем была ночь. Каждый вечер к нам в комнату приходила воспитательница. Она желала «спокойной ночи» и произносила вместе с нами молитву. Мы не понимали значения этих слов. Но только тогда я чувствовала, что все будет хорошо.

В детстве я мечтала стать дрессировщиком дельфинов, инженером, ветеринаром, врачом, ландшафтным дизайнером. Но в детском доме все решили за меня. В шестом классе меня перевели в детский дом для детей с умственной отсталостью. Диагноза у меня никогда не было. Все понимали, что мне здесь не место, но никто не хотел помочь. А я мечтала о нормальном образовании.

После выпуска я познакомилась с директором Центра социальной адаптации детей-сирот «Пристань». Она помогла мне устроиться в вечернюю школу, чтобы получить среднее образование. Параллельно я училась в училище на мастера декоративно-прикладных искусств. Потом я смогла поступить в колледж на модельера-конструктора. А после — в институт на специального педагога и психолога.

Сейчас я работаю в творческом центре социальной адаптации детей-сирот «Пристань» заместителем руководителя и преподавателем швейной мастерской. Мне помогает мой опыт, образование и исцеление. Я смогла простить всех, кто причинил мне боль. Теперь я могу дарить любовь детям, которые приходят к нам. Я понимаю их без слов. И мне хочется сказать каждому, чтобы они никогда не ставили на себе крест. Вокруг много хороших людей, которые могут помочь.